Как в Киргизии снижают число наркозависимых, разрешая носить с собой героин
Каждый день от передозировки наркотиков в России умирают 80 молодых россиян. ВОЗ внесла в перечень лекарств для лечения наркомании препараты заместительной терапии (ЗТ). Они тоже являются наркотиками, но эйфории, как опиаты, не вызывают, и потребности в этом у наркозависимого пациента не возникает, если доза лекарства подобрана правильно. В программе ЗТ участвуют 1,4 млн потребителей. Заместительная терапия применяется во всех странах СНГ, кроме трех — Туркменистана, Узбекистана и России. Наш корреспондент побывал в одной из самых горячих точек наркотрафика — в Киргизии. Там тоже применяют ЗТ.
Как в Киргизии снижают число наркозависимых, разрешая носить с собой героин
Каждый день от передозировки наркотиков в России умирают 80 молодых россиян. ВОЗ внесла в перечень лекарств для лечения наркомании препараты заместительной терапии (ЗТ). Они тоже являются наркотиками, но эйфории, как опиаты, не вызывают, и потребности в этом у наркозависимого пациента не возникает, если доза лекарства подобрана правильно. В программе ЗТ участвуют 1,4 млн потребителей. Заместительная терапия применяется во всех странах СНГ, кроме трех — Туркменистана, Узбекистана и России. Наш корреспондент побывал в одной из самых горячих точек наркотрафика — в Киргизии. Там тоже применяют ЗТ.
В Россию героин попадает из Афганистана, через страны бывшего СНГ. Один из таких транзитных коридоров на пути следования наркотиков из Афганистана в Россию, а затем и в Европу — Киргизия.
За последние пять лет в Киргизии прошли две революции. В 2005-м протестующие изгнали из страны Аскара Акаева, а в 2010-м — сменившего его Курмамбека Бакиева. Киргизия — нищая страна. ВВП на душу населения составляет 1000 долларов в год (в России — 15 807 долларов в год). В центре Бишкека до сих пор не отремонтировали сгоревшие здания, а бюджеты силовых ведомств и минздрава формируются за счет грантов международных фондов.
Киргизия находится очень близко к очагу наркоугрозы. Часть трафика неизбежно оседает в республике, где многие из-за нехватки рабочих мест и низких зарплат начинают торговать героином.
В последние годы трафик стал более оживленный, а героин продолжает пользоваться устойчивым спросом. И недорого: одна доза стоит, как бутылка хорошего пива, — 200 сомов (около $5). А из-за того что Киргизия находится почти в самом начале пути следования наркотиков, у уличных дилеров в продаже имеется чистый и качественный порошок.
По всей республике официально зарегистрировано 9—10 тысяч наркоманов, но эту цифру можно смело умножать на пять. «ООН говорит, что 50 тысяч как минимум», — рассказывает глава ГСКН Виталий Орозалиев. «Деньги с продажи наркотиков питают транснациональную организованную преступность, терроризм, экстремизм, наркокоррупцию», — перечисляет бывший наркополицейский, а ныне директор Центрально-Азиатского центра наркополитики Александр Зеличенко.
«Ухудшению ситуации во многом пособствовали ликвидация подразделения по борьбе с наркобизнесом МВД Киргизии и республиканского Агентства по контролю наркотиков. Воссоздание агентства в 2010-м под вывеской ГСКН призвано восстановить равновесие, но факт остается фактом: бездействие спецслужб снизило КПД наркопротивостояния как минимум на 50 процентов», — говорит он.
За 2009 год киргизские силовики изъяли 341 кг героина, а в 2010-м — 157. Еще сильнее упало изъятие опиума: с 376 кг до 39.
Чтобы милиционеры не «делали» себе раскрываемость на обычных наркоманах, в 2007 году вышло постановление правительства республики, которое разрешает иметь при себе до 20 граммов марихуаны, 3 грамма гашиша, 1 грамм героина, 1,5 грамма амфетамина или метамфетамина, 10 граммов псилоцибиновых грибов. Разрешается также хранение 0,1 грамма метадона.
За такие объемы полагаются не уголовные, а административные меры.
После выхода из тюрьмы участник метадоновой программы может получать необходимый препарат в специальных пунктах выдачи, расположенных в центрах семейной медицины (аналог российских поликлиник). Там программа заместительной терапии стартовала в 2002 году сразу для мужчин и женщин. На конец мая 2011 года Республиканский центр наркологии работал с 1013 наркозависимыми, среди которых лишь одну десятую составляли пациенты-женщины. Главное условие — личное желание человека участвовать в программе.
«У заместительной терапии всегда были противники, но главное противостояние идет со стороны наркобаронов. Они теряют $3,5 млн в год от того, что у нас лечится тысяча человек», — рассказывает директор Республиканского центра наркологии Руслан Токубаев.
Терапия порой дает быстрый результат. Проститутка Гуля колола себе героин в течение 20 лет. У нее есть четверо детей и нет документов, сейчас она живет в кризисном центре для секс-работниц. За год прошла заместительную терапию: полтора года не колется вовсе, начала заботиться о семье.
Пункт выдачи метадона похож на стойку регистратуры советской поликлиники. От пациентов медсестру отделяет стекло и металлическая решетка. «Уважаемые участники программы, пожалуйста, выпивая метадон, смотрите на медицинскую сестру и не отходите от окна», — такими словами встречает пациентов пункт выдачи метадона. Медсестра делится хитростью: чтобы пациенты не вынесли метадон во рту и не выплюнули его за порогом, она обязательно с ними говорит.
За своей каждодневной дозой метадона Татьяна Кучерявых приезжает на личной машине. На героин она подсела в 18 лет, когда училась в медакадемии, а в программе стала участвовать 5 лет спустя, когда вынесла из родительской квартиры почти все вещи.
— Я пошла, чтобы от меня отстала мать, и не верила, что получится. Первое время даже докалывалась на улице. Сейчас такого уже нет. Дозу я снижаю. Начинала со 120 миллиграммов раствора, а сейчас принимаю 18, — говорит Татьяна.
Она только что выпила метадон и совсем не похожа на человека «под кайфом».
— Эти ямочки, — Таня показывает свои руки, покрытые шрамами от вырезанных абсцессов, — они от уколов. Когда героин смешиваешь с демидролом, он прожигает все. Вен у меня почти нет, я кололась и в тыльные стороны ладоней, и между пальцами.
За время терапии у Тани появились деньги, она купила телевизор, компьютер. Это экономия: терапия бесплатная, и не приходится тратить деньги на дозы и взятки милиции.
Ходит на терапию и сестра Татьяны. За первой дозой пришла, когда увидела, что метадон помогает. «Я очень люблю фильм «Криминальное чтиво», и, когда Траволта готовил себе раствор героина, у меня прямо текли слюни, а сейчас такого нет. Мне даже дозу домой приносили и высыпали ее медленно в окно — ноль эмоций», — хвастается пациентка.
Единственное, что ей мешает, — это дискриминация. Недавно ее не взяли работать в регистратуру больницы. «А если бы я не соврала, что я не принимаю, то мне бы не выдали права. Это неправильно! Диабетикам же дают права, хотя они нуждаются в инсулине», — говорит она.
О возможном запрете метадоновых программ Таня говорит с ужасом, ведь метадоновая ломка куда сильнее героиновой. «Мы просто выйдем на площадь и ляжем, что еще делать?!»
В 2009-м из-за бумажных формальностей фармфирма просрочила поставки метадона на две недели, и часть наркоманов чуть было снова не подсела на иглу.
Критики считают, что введение метадоновых программ влечет рост метадоновых наркоманий и является криминогенным фактором. По данным ECAD («Европейские города против наркотиков»), за 9 лет проведения в Швеции метадоновой программы умерли 33% ее участников, 69% зависимых продолжили совершать преступления.
В Киргизию метадон ввозится из Голландии. Все поставки фиксируются и охраняются. Ежегодная потребность Кыргызстана в метадоне составляет лишь 9,5 килограмма, один килограмм препарата стоит $1,2 тысячи, прикидывает глава Центрально-Азиатского центра снижения вреда Бонивур Ишемкулов.
Заместительную терапию в наркоконтроле расценивают как наименьшее зло, способное уменьшить незаконный оборот наркотиков и, как следствие, рост наркоманов и ВИЧ-инфицированных. «В Иране смертную казнь ввели за употребление наркотиков. Вешают наркоманов публично на подъемных кранах. И это не помогает! Помогают метадоновые программы», — доказывает начальник отдела лицензирования и профилактики ГСКН Тимур Исаков.
Запрета этих программ пока в республике не предвидится, успокаивает председатель комитета по здравоохранению, социальной политике, труду и миграции Дамира Ниязалиева. Она продвигает закон о заместительной терапии в парламенте, но пока безуспешно. Из-за постоянных революций парламентарии откладывают его обсуждение на более спокойное время.
«Стране покупать метадон дешевле, чем держать пациента в тюрьме. Гестаповские методы не дают результатов», — говорит депутат.
В Киргизии денег на борьбу с наркотиками нет, они идут через частные фонды, которые спонсируют метадоновые программы, ПОШи (программы обмена шприцев), социальные службы, минздрав и силовиков. К примеру, в ликвидированное при Бакиеве АКН доноры влили около 8 миллионов долларов. Государству при такой нехватке бюджетных денег остается только не мешать. Пока получается. С 2008 года процент наркопотребителей снизился с 76 процентов до 65.
Павел НикулинБишкек — Москва26.07.2011
http://novayagazeta.ru/data/2011/081/16.html
