Давно подмечено: наркосцена, или, иными словами, виды употребляемых наркотиков, способы их производства и транспортировки, распространения периодически меняется. Причин тому несколько – глобализация, мода, политика, экономика. Наши наблюдения показывают, что начался очередной ее передел. Что он несет за собой!?
Попробуем разобраться.
… В 30-40-х годах прошлого века в Киргизской и Казахской ССР было решено наладить лубяное производство. Возникла целая отрасль промышленности, была построена сеть так называемых лубзаводов и кенафно (пенько)-джутовых фабрик. Старожилы-фрунзенцы, например, хорошо помнят такую на месте нынешней Дордой-Плазы – с развитой инфраструктурой (детсад, клуб, магазин), большим количеством рабочих мест. Выпускали они экологически чистое полотно, прочные канаты и многое-многое другое.
Сырье, конопля, была завезена к нам извне, и здесь активно культивировалась. И, если первоначально содержание в ней активного, вызывающего наркотический эффект, вещества было не высоким, то под воздействием ряда местных природно-климатических факторов очень быстро стало запредельным. Возможно поэтому, но скорее всего из-за изменившейся экономической коньюктуры, в начале 1960-х посевы конопли в нашей республике прекратились.
Оставшиеся дикорастущие «аппендициты» с тех пор сильно беспокоят правоохрану. Настолько сильно, что в коноплянных джунглях, вольготно раскинувшихся в Джамбульской области соседнего Казахстана, куда в период созревания растения слетались наркогонцы со всего Союза, — я сам участник тех событий, — проводились настоящие войсковые операции… С привлечением БТР, вертолетов, курсантов и служебных собак со всех далей и весей огромной страны.
В последнее же время у соседей все явственнее звучит бизнес-призыв: давайте вновь возродим «старое доброе» производство – от – конопли. Оказывается, из этого злостного сорняка даже бумагу делать можно! А Казахстан на ее закупку ежегодно тратит из госбюджета около ста миллионов тенге.
Кстати, при условии, что в этих целях коноплю вновь не начнут выращивать, а станут довольствоваться только уничтожением дикоросов, следует всячески поддержать такое начинание. При этом экспортировать к соседям и наши «укосы».
Параллельно развивалось и опиеробство. В 50-60-х годах двадцатого века Кыргызстан легально давал до 16 процентов мирового сбора опия-сырца, отличавшегося высоким содержанием морфина. Развивалась упорно добивавшаяся повышения урожайности наука, крепли занимавшиеся выращиванием «алых маков» колхозы и совхозы, процветало государственное предприятие «Лекрастпром».
К сожалению, парралельно расцвела и наркомафия. На «черный рынок» уходила значительная доля сырца. Существовали отработанные способы его хищения и транспортировки. Изготавливались хитроумные, порой изощренные, тайники. Однажды, при осмотре автобуса, направлявшегося из Пржевальска (ныне город Каракол) во Фрунзе (Бишкек) милиционеры обратили внимание на молодую женщину с грудным младенцем на руках. По словам пассажиров, за долгий путь ребенок ни разу ни всплакнул, его ни разу не покормили… При досмотре оказалось, что в выпотрошенном трупике (!) перевозилось 7 килограммов зелья…
В 1966 году во Фрунзе проводилось всесоюзное совещание по проблемам наркомании. На нем впервые прозвучала убийственная статистика хищений опия-сырца, огромного количества изъятого у наркоторговцев зелья, роста наркопотребления. Услышав это, вскоре подала заявление об отставке Представитель СССР в Комитете по наркотикам при Организации Объединенных Наций госпожа Давыдова Н.Д. В заявлении госчиновница указала, что не может больше врать международной общественности, будто распространение и потребление наркотиков социалистическому обществу не свойственно…
В 1974 году, выполняя постановления ООН, посевы мака в Киргизии были прекращены. Сразу же приказала долго жить мафия, хотя редкие изъятия припрятанного опия какое-то время еще осуществлялись.
Кстати, уже в начале 90-х, определяя материальную базу обретенного суверенитета, Кыргызстан обратился к возможности возродить легальные наркопосевы опийного мака. К тому взывали «красные профессора» — академики старой школы и ретивое чиновничество. Не желая считаться с реалиями, они с пеной у рта доказывали, что только так можно поднять экономику. Опий преподносился как панацея от всех невзгод, мерило благополучия, залог будущих бизнес-успехов. «У нас, аборигенов, опийный иммунитет», — вещало нарколобби. «Мы выращивали мак десятилетиями, пользовали его от всех болезней, и наркоманов не было». А на всяких там моралистов — плевать!
Государству хватило тогда здравого смысла не скатиться до дешевого популизма и лжепатриотизма.
Создали рабочую группу, куда вошли лучшие специалисты. И изучили проблему комплексно — от экономической целесообразности до современных способов снижения потерь. Работали столь глубоко, что отыскали даже следы элитных маковых семян, что перед распадом Союза были тайно вывезены из республики…
Вывод комиссии был категоричен — «выгоднее сажать картошку». Покупки опия для медицинских нужд, во-первых, жестко квотируются, а уже тогда наблюдалось его перепроизводство. Кыргызстану оставалось бы лишь торговать по демпинговым ценам, что, во-вторых, неминуемо привело бы к конфликту со странами-производителями — Индией, Пакистаном, Турцией, Австралией, обструкции со стороны мирового сообщества в лице ведущих стран мира и ООН, немало вкладывавших в Кыргызстан. На легальный опийный рынок сегодня не может выйти даже Афганистан, произведший в прошлом году свыше 5 000 тонн дешевого наркотика.
И, наконец, в третьих, чтоб обеспечить надежный уровень охраны по всей технологической цепочке поле — завод — аптека необходимо было вложить столько, что сажать картофель становилось воистину дешевле. И выгоднее. Но даже применяемые, например, в Австралии, супертехнологии, не обеспечивают стопроцентной сохранности урожая. Если же выращивать и собирать его дедовскими методами, мы очень быстро превратились бы в зону особого внимания международной наркомафии. И баткенское нарковторжение 1999-2000 годов, когда в республику вторглись вооруженные наркотеррористы, показалось бы нам безобидной «Зарницей», чем-то вроде бойскаутских игр…
… С тех пор долгие 18 лет на республиканской наркосцене превалировали производные из дикорастущей конопли гашиш и марихуана, и чуть позднее – «Эфедрон», изготавливаемый как из аптечных препаратов, так и из лекарственного растения эфедры хвощевой.
Милицией принимались меры наркопротиводействия. Однако целенаправленными они не были, наркомания по-прежнему считалась явлением, социалистическое общество не украшающим, а потому особо не выпячивалась. Анекдотичным сегодня выглядит реальный случай из практики автора этих строк, когда за один день на Красном мосту в Боомском ущелье было задержано 29 перевозчиков легких наркотиков. Едва информация об этом дошла до Центрального Комитета Коммунистической партии Киргизии, руководство республиканского МВД было вызвано «на ковёр» и подвергнуто обструкции. Активная работа по пресечению незаконного оборота наркотиков на некоторое время была свернута.
Отмечу, что перед самым распадом Союза ССР, благодаря в том числе и усилиям автора этих строк, акценты в борьбе с преступностью были смещены на наркоманию и наркобизнес. Была создана уникальная, совершенно самостоятельная оперативно-следственная структура – Служба по борьбе с наркобизнесом (СБН), уже в первые месяцы своего существования заявившая о себе изъятием беспрецедентного количества — свыше двух тонн готовящихся к вывозу за границу гашиша и марихуаны.
Уже в 1993 году, для усиления сегмента координации, при Правительстве республики была создана Государственная комиссия по контролю наркотиков (ГККН), преобразованная в дальнейшем в Агентство наркоконтроля (АКН). Ликвидированное злой волей, оно «восстало из пепла» в 2010 году в виде Государственной Службы по контролю наркотиков (ГСКН), и в этом виде, выполняя в полном объеме профилактические и оперативно-следственные функции, существует и поныне.
… В начале 1990-х наркосцена вновь кардинально изменилась: к нам начал проникать опий “Made in Afghanistan”. Не видевшие этот наркотик в глаза почти двадцать лет, оперативники были в панике: информацию черпать неоткуда, методик противодействия не выработано. Старые, времен «алых маков», схемы не срабатывали. Меж тем спонтанные разовые изъятия зачастую превышали 10-15 килограммов. Интенсивность наркопоставок, их цинизм, количество контрабандного груза и породили название «Наркоэкспансия»
Взаимодействия с соседями из Горного Бадахшана, откуда, пересекая афгано-таджикскую границу, на начальном этапе главным образом и поступал афганский опий, не получалось: там шла Гражданская война и власть принадлежала полевым командирам. Наркоборцы всему учились сами, и вскоре уже на взгляд могли определять тайники, искуссно маскируемые в различных деталях автомашин, снующих по высокогорной трассе Хорог-Ош; знали местных трафикантов и перекупщиков; противопоставляли активную разъяснительную работу тактике вовлечения в наркобизнес многодетных матерей; для снижения риска ВИЧ-инфицирования и смерти от передозировок появилась тактика снижения вреда…
И тут – новый виток наркоспирали: на сцену вышел героин. При уменьшающемся объеме груза (гораздо труднее обнаруживать «закладки»), в разы возрасла его опасность: из-за огромной цены «белой смерти» на наркосцену вышла организованная преступность, появились транснациональные ОПГ; увеличились масштабы наркокоррупции; «герыч» настойчиво подпитывал террористов всех мастей. Появляется «Наркономика», — экономика, зиждящаяся на наркопроизводстве и наркотрафике, в сфере которой сегодня живут уже целые страны…
И вновь ушло драгоценное время, пока правоохрана сориентировалась и выбрала целенаправленную тактику противодействия теперь уже героиновой экспансии. Хорошо, например, зарекомендовала себя практика проведения «контролируемых поставок»: с участием оперативников нескольких стран выявляется и привлекается к ответственности вся преступная цепочка на территории каждой из них. Свои результаты даёт и международное сотрудничество, глубокая оперативная работа, новейшее оборудование, обучение сотрудников, интенсивный обмен опытом и многое-многое другое.
Звучит кощунственно, но «героиновый зонтик» многие годы предохранял нас от иных, гораздо более опасных, психоактивных веществ (ПАВ), таких, например, как спайсы, экстази, мет-амфетамины, всей этой химии, что способна уже после первого же приема вызвать привыкание, необратимые процессы в психике и вызвать разрушение внутренних органов.
Распространение наркотиков с использованием новейших Интернет-технологий делает их производителей и сбытчиков трудноуловимыми, а незнание того, как под воздействием новых ПАВов изменяется личность, приводит к позднему выявлению потребителей.
При этом обращает на себя внимание одна существенная деталь: если при всех описанных выше изменениях наркосцены проблемы испытывали, в основном, силовики, то в нынешней ситуации они присущи и им, и врачам-наркологам, и нарко-сервисным неправительственным организациям. На днях, например, услышал, как врачи развели руками, когда родители буквально на аркане притащили к ним свое чадо «под спайсом»: набившие руку на героиновой дезинтоксикации и последующей терапии, эскулапы не знали, что делать в данном случае. Хорошо хоть нашли силы признаться, а не кинулись «лечить»…
Ничего не смогли предложить и опытнейшие НПОшники. Повезло, что в это время здесь проводился семинар, на котором присутствовал известный доктор с Украины, сам в свое время прошедший все круги наркоада. Он-то и посоветовал схему детокса в психиатрической клинике, позволившей хотя бы сохранить пациенту жизнь…
В какой-то мере восполнить пробелы в знаниях призваны и международные организации, реализующие, например, Проект по предотвращению распространения наркотиков в Центральной Азии (Central Asian Drug Action Plan – CADAP). В его рамках обобщается и передается нашим наркологам и представителям неправительственного сектора бесценный зарубежный опыт.
Но этого явно недостаточно. И, дабы дважды, а перефразируя известную поговорку, трижды-четырежды не наступать на одни и те же грабли, призываю всех – Правительство, силовиков, медиков, специализированные неправительственные организации избрать тактику на опережение. Следует в кратчайшие сроки пересмотреть формат, тактику работы, а возможно – и свою структуру, обратиться к международному опыту, срочно начать переподготовку сотрудников.
Промедление смерти подобно…
Александр Зеличенко,
кандидат наук, директор Центрально-Азиатского центра наркополитики,
полковник службы наркоконтроля в отставке.
